Культура

Тапочки вместо пуантов

В детстве, которое пришлось на 60-е годы минувшего века, Ира не знала, что такое пуанты. Сунув ножки в тапочки, вставала на пальцы и так ходила, не осознавая до конца, что это за потребность такая. Всё в ней сразу преображалось. Вырастало, что ли? И дыхание, и осанка выравнивались, вытягивались в струнку, и эти ощущения девочке очень нравились.

Словно случайно дома появились слайды с Майей Плисецкой. Стать балериной, оказывается, было маминой мечтой. И это сработало. Дочка увидела Плисецкую и подумала: вот это красота! А ничего, если я сама так буду делать?

Шпагаты под аплодисменты

В школе, когда проходили какие-то мероприятия, Ирину просили: «Ну, давай, покажи нам шпагат!» И она так по кругу идёт и — рраз: села на шпагат. «А-а-а!» — тут же раздаются восторженные возгласы и аплодисменты. А потом снова и снова — рраз: и красиво опрокинулась на спинку, и ноги свечечкой вверх.

 Ни спортивных школ, ни кружков в Улахан Ане не было. Ира такой была сама по себе, от природы — подвижной и гибкой, а в душе — бунтаркой. Все же ходят в унтах, неуклюжих и толстых, похожих на основательные ноги якутских лошадей. А тут — изящные пуанты с шелковыми обвитиями, и от одних только мыслей ножка так и тянется к солнцу — как маленький нежный северный росток. Людям нравились Ирины экзерсисы, ей хлопали. Мама решила, что дочка родилась балериной.

Рассерженная Мария Боярчикова

Шёл 1969 год — Ирине исполнилось десять. В тот год в Якутск неожиданно приехала комиссия из Ленинграда во главе с Марией Боярчиковой, именитым педагогом академического хореографического училища имени А. Я. Вагановой (Академии Русского балета).

Это была очень пожилая женщина, чудом пережившая блокаду в отличие от своего умершего от голода мужа, одного из первых лётчиков советской страны. Их сын — Николай Боярчиков — уже стал известным артистом балета, балетмейстером, хореографом, позже он получит звание народного артиста РСФСР.

И вот эта чудесная Мария Владимировна приехала в Якутск и — представляете! — простояла в аэропорту до утра. Никто ночью её не поехал встречать. Можно вообразить, что она тогда чувствовала в этом убогом аэропорту — лететь полдня за семь тысяч километров и потом стоять в растерянности чуть ли не пять часов, не зная, что делать.

Наконец, все кончилось благополучно, её забрали, и повезли отбирать детей республики на учебу на артистов балета.

Великолепная пятёрка

— Помню, — рассказывает Ирина Аркадьевна, — мне вдруг в школе сказали: «Едешь!», и со мной было ещё двое или трое человек. Нас посадили в какой-то грузовик и повезли в Якутск, и все дети высыпали из школы на улицу — нас провожать. Это же было событие!

По-русски я не знала ни слова, и то, что мне говорила Мария Владимировна, не понимала. А она говорила, говорила, и — я чувствовала — она начинала сердиться.

Оказывается, педагог просила меня вытянуть ногу в сторону, но откуда мне было знать, что она от меня хочет! Тем не менее, в списках отобранных ею детей оказалась и моя фамилия.

Эта женщина, пережившая блокаду, честно исполняла свой долг. Из тысячи ребят, ничего не понимающих ни в балете, ни в русском языке, она отобрала пятерых, самых способных.

Ленинград-виноград

-- Я согласилась лететь в другой город, потому что загадочно прозвучало само слово — Ленинград. Мне услышалось ещё интереснее: «Виноград». Я обрадовалась: о, виноград! Хотя я его и не ела, и в глаза не видала даже на картинке.

Ещё папа таинственно сказал: «Ты полетишь на самолёте». «О, самолёт!» — подумала я.  Мне это казалось таким вкусным...

Первое испытание

Мы летели почти 12 часов. Всю дорогу в самолёте меня рвало, и чудесный флёр волшебных слов слетел по пути к месту назначения. В «виноград» я прилетела синяя, и потом нас ещё долго везли на машине. Мне было очень плохо. Я возненавидела и Ленинград, и виноград.

Едва мы добрались, у нас стали искать вши и отправили на санобработку. У меня были очень длинные толстые косы — слава Богу, там ничего не нашли, но мыться отправили. Помыли голову, и потом долго сушили волосы, и это было очень мучительно.

Чтобы заниматься балетом, волосы надо было собирать в пучок — пришлось учиться втыкать непослушные шпильки, а мне было всего десять лет.

Душа-человек Валентин Семёнович

Все ученицы хореографического училища были высокими, а мы, якутки, маленькими. Нам выдали одежду, полы которой волочились по полу. Пожаловаться было некому, к тому же воспитательница Мария Александровна была очень жестокой. Могла ударить. Даже своего сына она била при нас. Мы её люто возненавидели.

Слава богу, нам дали другого воспитателя — Валентина Семёновича Павлова. Это был душа-человек, участник Великой отечественной войны. Мы его боготворили. Он даже приезжал к нам, своим воспитанникам, в Якутию, смотрел, как мы живём, какие у нас родители. Педагог был от Бога!

И несмотря на это, мы сильно скучали по дому, немало слёз пролили в подушку.

Отец наведался ко мне в Ленинград, беседовал с Валентином Семёновичем и выяснилось, что Мария Александровна ко всем своим грехам еще и присваивала себе наши деньги, которые нам отправляли родители. 50 рублей — большие деньги, но мы и не знали, что они у нас есть и не могли купить себе даже мороженого.

Секреты есть у всех, но не все ими делятся

Учёба — о ней в двух словах не расскажешь. Я, к примеру, работаю в Театре оперы и балета и учу наших артистов работать над собой. Хочу, чтобы они сами додумывались, как лучше сделать то или иное движение. Да, конечно, нас этому учат, но можно же сделать немножко по-другому. Чуть-чуть сделаешь иначе, а выглядеть будешь лучше. Те секреты, которыми я с ними делюсь, не в каждом театре расскажут.

Николай Цискаридзе, к примеру, работает с классом, но ни один свой секрет он не выложит в интернете. И в Академии русского балета нам своих секретов тоже не выдавали — я до всего доходила сама.

Зинаида Николаевна Попова — педагог от Бога, моя одноклассница: мы восемь лет учились с ней в Ленинграде и до пенсии танцевали в якутском театре, после чего она стала преподавать в хореографическом училище, а я осталась. Кстати, Галина Уланова тоже была педагогом в театре. Но многие не понимают, в чем заключается наша задача. Мы работаем с уже готовыми артистами и доводим их до актёрской выразительности. Чтобы движения были говорящими.

Никто не хотел танцевать

Просто так мне ничего не давалось. Я не была ни женой балетмейстера, ни чьей-то любовницей, и если достигала чего-то, то только упорным трудом.

Я недавно родила сына, вышла с больничного, а тут Николай Маркарьянц из Красноярска привез нам «Баядерку». Никто из ведущих балерин не справился бы с партией Никии, никто не крутил фуэтэ и не показывал сложные элементы. И они отказались ее танцевать.

И, если уж совсем честно, главный балетмейстер Алексей Попов не очень-то и хотел этот балет: у него самого были очень интересные постановки. Но «Баядерка» — шедевр, а всей подоплёки я не знала, поэтому вышла на сцену и станцевала. 

Тот самый Маркарьянц

Николай Маркарьянц, как и Николай Боярчиков, входил в число самых первых выпускников балетмейстерского отделения хореографического училища А. Е. Вагановой. В 1977 году — год моего выпуска — он был назначен главным балетмейстером Красноярского театра и создавал там балетную труппу с нуля, приглашая талантливых артистов со всей страны.

Так вот в тот год он приехал в Ленинград на наш выпуск и сделал мне предложение: «Я набираю артистов в Красноярский театр оперы и балета. Не хотели бы у нас поработать?».

Это было заманчиво и очень приятно. Я окончила училище очень хорошо, получила твердую оценку, и моё имя там помнили ещё долго. Помнят и до сих пор. Так что судьба «Баядерки» в Якутске была предрешена.

После спектакля — на колонку за водой

В Красноярск меня не пустили родители. «Ни в коем случае! — категорично заявили они. — Возвращайся домой!». И когда я вернулась, мне дали комнату на первом этаже общежития в деревянном доме на 17 квартале.

Хлопала входная дверь, и с полки все летело на пол. После спектакля мы втроём с соседками по комнате шли за водой на колонку и в туалет, который был ещё дальше. Вода почему-то долго не закипала, и нам приходилось ждать, когда она закипит, по полчаса.

Вот так страшно мы там жили...

Когда Анегина Ильина передала театру свою четырехкомнатную квартиру на улице Петра Алексеева, мы переехали туда. Вроде, и туалет есть, и вода — все удобства, но что это за жизнь — в общежитии?!

Возвращалась дважды

В 1992 году Ирина Пудова уехала Санкт-Петербург, где стала работать в театре балета «Палитра». И снова жила в общежитии, периодически участвуя в концертах и спектаклях. Сложно сказать, как долго это могло продолжаться, если бы не директор театра Иван Наумов и министр культуры и духовного развития Якутии Андрей Борисов, усилиями которых ей была выделена квартира в Якутске. 

В то время её уже звали театры Санкт-Петербурга. «Квартиру дадите?» — спрашивала Ирина Аркадьевна. «Нет, конечно», — честно предупреждали артистку. «А вот в Якутске мне квартиру дают!» — сказала она, и вернулась в Якутск.

Тут и прошение на звание заслуженной артистки, которое пролежало под сукном много лет, нашли, встряхнули и присвоили.

Улахан Ан — место силы

— Секреты моей техники, — рассуждает Ирина Аркадьевна, — думаю, заключены в самой природе Улахан Ана. Там же горы, и я с детства легко взбиралась на них — как коза. За травинку схвачусь — и уже наверху.

И еще Улахан Ан — это камни, гладкие, тёплые, ходить по ним было не больно, я с удовольствием по ним порхала. Поэтому мне и танцевалось легко — я ничего не боялась.

Сейчас бы так пробежала? Сом­неваюсь.

Баядерка доказала, что любовь существует

За что мне нравится балет «Баядерка» —в нём я доказывала, что люблю. И Солор мне клялся над священным огнём в том, что любит меня. Значит, любовь есть?! В жизни всё перемешано — не поймёшь, где правда, где нет. Мы, женщины, порой не верим, что мужчины могут быть однолюбами и любить всю свою жизнь. А, оказывается, могут.

И у меня любовь была — девичья, наивная, чистая. В глубине своих чувств мы с Никией очень схожи, и я знаю, что он меня всегда любил! Мне столько лет, у меня взрослые дети, рядом со мной любимый, добрый, замечательный человек. И я верю и знаю, что любовь существует.

И снова — «Баядерка»

3 февраля Театр оперы и балета снова покажет зрителю легендарный спектакль — красивейший балет о любви, о трепетной и трагичной истории главных героев. В этот раз это будет посвящение Ирине Пудовой в честь юбилея примы-балерины, чья баядерка привлекала в театр самого искушенного зрителя.

Педагог-репетитор Ирина Аркадьевна, как и прежде, на своем посту — из-под её крыла на сцену выходят Венера Федотова, Александра Ларева, Ксения Лукина, Анастасия Платонова и Елена Посельская. Сегодня они танцуют сольные партии, в которых блистала Ирина Пудова в «Щелкунчике», «Спящей красавице», «Сильфиде», «Корсаре», «Спартаке» и многих других балетах. Для них она раскрывает свои самые важные секреты.

В этот раз партию Никии будет танцевать Мария Кузьмина. Вместе с ней Солора станцует замечательный артист Сарыал Афанасьев. Вместе они выходят в этом балете не в первый раз, но каждый раз они снова и снова будут доказывать зрителю, что любовь существует.

 — Движемся вперёд! — говорит Ирина Аркадьевна. — Точек не ставим. Все идет, как идёт. И пусть так будет и дальше!

Браво, Ирина Аркадьевна!

С юбилеем!

Фото Кристины НОВГОРОДОВОЙ, а также из архивов ГТОиБ.