Современники

НА ПОЧТОВОЙ МАШИНЕ

В 1974 году он пришёл работать механиком на автобазу связи. Сегодня она называется автобаза Управления федеральной почтовой связи РС(Я) ФГУП «Почта России».

Там он перешёл в водители, стал мастером, начальником колонны, инженером по безопасности движения и, наконец, зам. начальника автобазы. Был комсоргом, секретарём партийной организации трудового коллектива.

Отработал на одном месте, до выхода на пенсию, 38 лет. У Анатолия Михайловича была очень насыщенная событиями трудовая жизнь, он объехал на почтовой машине все районы Якутии, куда из столицы республики доходит дорога.

Но одним из самых интересных, по его мнению, приключений своей жизни он считает три года службы на борту гвардейского ракетного крейсера «Варяг». О чём он и рассказал читателям нашей газеты.

«МЕНЯ ВЗЯЛИ В МОРЯКИ!»

– Откровенно говоря, - рассказывает Анатолий Могзоев, - никогда даже и не думал, что попаду служить во флот. Повестка в военкомат пришла в 1970 году, как раз к концу третьего курса техникума, где я учился на механика сельского хозяйства. Мы тогда шли по улице и увидели матросов - это как раз была команда «покупателей».

Моряки на улицах нашего Улан-Удэ – редкие гости, сразу привлекают внимание, и тогда кто-то из парней сказал: «Вот не попасть бы к ним служить...».

Мы ещё посмеялись: служба на флоте хоть и была завидной и уважаемой, но всё-таки три года службы - это не два, разница в молодом возрасте кажется огромной. И надо же - взяли меня в моряки! На комиссии определили в 70-ю команду – это корабли, которые пойдут в «загранку». Беседовали долго, смотрели на грамотность. Спрашивали, есть ли родственники за рубежом…

Оценки у меня и в школе, и в техникуме были высокие, да и по здоровью оказался годным. Там, в первую очередь, смотрели на объём груди, а она у меня была, что говорится, «колесом». Ну, а какие у нас, деревенских, могут быть родственники за границей? Даже сам вопрос казался нелепым…

КИЛЕВАЯ КАЧКА

– Вначале была «учебка» на Русском острове - учили на специальность «штурманский электрик».

Дело в том, что на корабле в штурманской, боевой рубке стоят приборы, по которым прокладывается курс корабля, гирокомпас, эхолот и т.д. От электрика зависит, чтобы они работали безупречно в любое время.

В лихие 90-е остров получил дурную славу - моряки там голодали… Но в наше время жаловаться было разве что на погоду и сырость. Но мы были здоровые парни, на это просто и внимание не обращали.

Прошли учёбу, ночью нас увезли в бухту Уллис - там стоял артиллерийский крейсер «Дмитрий Пожарский». Это крупный корабль, одного экипажа - там было больше 1200 матросов и офицеров. Его как раз поставили под загрузку боеприпасами. Артиллерии там - от главных калибров до зенитных установок - огромное количество. Грузили несколько дней.

Ночью корабль вышел в море, курсом на бухту Стрелок, где нас должны были приписать по своим кораблям. Утром я вышел на палубу, посмотрел мельком на берег, а его нет… Прямо не поверил глазам - сбегал на другой борт и там тоже кругом вода. И такое посетило чувство странное, я ещё подумал, как же так, нет берега…

Впрочем, сложно поначалу в походах бороться с морской болезнью, когда корабль идёт в сильный шторм. Одна за другой накатывают огромные волны, крейсер падает куда-то далеко вниз, а потом медленно выбирается наверх, чтобы опять провалиться… На вахту тебе дают солёные огурцы, воблу, ты жуёшь и как-то легче. Первые недели тяжело это переносить, потом привыкаешь. Как ни странно, морская болезнь возвратилась в последние месяцы службы…

Матросов разных годов службы легко отличить по месту сна. В кубрике стоят трехъярусные койки. И первый год ты спишь внизу, на, так называемом, рундуке. Под ним слаживается одежда и вещи трёх матросов. Второй год за тобой - средний ярус, а на третий год ты спишь на самом верху.

МЛАДШИЙ ШТУРМАН

– На ракетном крейсере я попал в боевую часть «номер один» – штурманскую. Среди матросов она считалась и считается самой завидной. К примеру, самой тяжелой была служба мотористов – ребята служили в самом «нутре» корабля, огромные котлы, мазут, среди механизмов, света белого не видели. А тут всегда в чистом, работаешь с картами, водишь корабль.

Повезло в том, что любил тригонометрию, черчение. В боевой части был молодой офицер и он приохотил меня работать с картами, и как-то мне это понравилось - я вроде должен смотреть за электрикой, но на учениях, когда мы играли с подлодками, я в штурманской заношу курс, скорость, эхопеленг, рассчитываю нахождение условного противника. Офицеры называли меня в шутку «младшим штурманом», а потом это как-то закрепилось за мной ив экипаже ко мне до конца службы обращались со словами – младший штурман.

Было ли сложно? Да не то, чтобы очень, разве что на первых порах. Деревенские парни - крепкие, работой не удивишь. А вот море восхитило. Я ведь его прежде не видел, разве что Байкал, да и то кусочек с окна поезда.

Времена службы пришлись на сложную военно-политическую обстановку в мире (хотя, когда она была простой?). Шла война во Вьетнаме и как раз началась Третья индо-пакистанская война. На Индию напали с двух сторон - с Западного и Северо-Восточного Пакистана.

В Индийский океан, на поддержку Пакистана, выдвинулся американский ударный флот во главе с авианосцем «Энтерпрайз». По тревоге подняли и нас. В течении 36 часов ракетный крейсер должен был полностью подготовиться и выйти из Владивостока для противодействия, как тогда говорилось, агрессивной военщине США.

Для нас авианосец был большой целью. Мы знали, что его гарантированно утопим. Но знали и то, что вряд ли выживем больше получаса после пуска ракет со спецбоевой частью.

Новый год мы уже встречали в Индийском океане. А 27 декабря 1971 года пересекли экватор. В родной порт мы пришли больше, чем через год. После нашего вмешательства и появилась Народная Республика Бангладеш.

ЗАЩИЩАЯ ПРЕЗИДЕНТОВ

– В феврале 1972 года мы стояли на рейде в порту столицы Сомали - Могадишо. Нашей задачей была защита от возможного государственного переворота нового президента Сомали, революционного генерала Мухаммеда Сиада Барре.

Я его, кстати, видел - он был с визитом на нашем корабле вместе с министром обороны СССР, маршалом Андреем Гречко. Помню, очень удивился: маршала на фото и по телевидению показывали рослым и статным, а он мне показался небольшим, стареньким… Или, может, я просто сам был молодым.

Жалко было Сальвадора Альенде - наши знали, что против него готовят переворот, но он нас не пустил в Чили, понадеялся на свои силы. А так бы остался жив. Вот такими у нас были армия и флот!

Служба - это далеко не курорт, но после неё остаются такие яркие и теплые воспоминания, которые тебе не даст никакой, самый чудесный санаторий. А океанская соль настолько въелась в душу, что моряка из меня уже не выкорчевать - это на всю жизнь.

Понравилось в Могадишо - страна тогда была к нам дружественной и хоть продавцы нас явно в своих лавочках обманывали, чувствовалось на улицах очень тёплое отношение к советским людям.

Правда, на меня смотрели почему-то с большим удивлением, мол, что делает этот азиат среди белых людей?

О ЛОШАДЯХ И МОРСКИХ ВОЛКАХ

– Как пришли с этого длительного похода, за него нам, шестерым матросам, дали отпуска. С отпусками, вообще, было сложно - порой, ребята их получали, но так на них и не попадали. Просто пока они ходили по океанам, заканчивался их срок службы…

Отслужил я тогда как раз почти два года - вышли вшестером на берег, а на КП говорят: «Подождите автобуса», а мы уже просто не можем его ждать, готовы бежать пешком до самого города Артёма.

А мимо ехала лошадь, запряженная в телегу, а в ней сидел матрос, воду вез - мы там просто чуть не упали со смеху, оказываются, бывают матросы, которые служат на лошадях!

Сами-то мы себя чувствовали просоленными «морскими волками», не меньше… Так и остались ждать автобуса. Гордость не позволила гвардейским морякам сесть в телегу. Хотя в лошадях я, конечно, разбирался…

Вообще, случаев, когда пригодились старые сухопутные навыки, было немало. Вот как-то пришли зимой на рейд во Владивосток - между берегом и нашим крейсером ходил баркас. Я на нём уже ездил несколько раз - на берег, за картами.

Когда приходишь на новый корабль, ты обязан сдать зачёт на самостоятельность, а значит, в том числе пройти по кораблю, посмотреть, узнать, что где находится.

И я, в том числе зашёл в моторный отсек, познакомился и поговорил с мотористом и увидел, что там стоит двигатель от трактора «Беларусь» - Д-48. А он для меня был как родной, знал его «от» и «до».

Возился с ним ещё школьником, когда помогал дяде с трактором. Не говоря уже про учёбу в техникуме.

И вот стоим мы на вахте и как раз звонят с баркаса в рубку, говорят, мол, двигатель у них заглох, стоим, замерзаем. А я сразу сообразил, в чём может быть дело - была у этого двигателя такая беда, что в холодную погоду у него замерзает солярка и забивает фильтр тонкой отчистки.

Посоветовал старпому. В итоге спустили командирский катер, поехали смотреть и выручать, а там умеючи дел-то немного. А для того, кто не знает - настоящая магия…

НА НЕВЕР КАК НА ВОЙНУ…

– После службы вернулся домой и закончил последний четвёртый курс техникума. А после сразу отправился в Якутск, где уже работали две сестры. Поступил работать в автобазу связи. Тогда она называлась ПТУС - производственно-техническое управление связи.

Работать поставили механиком. Начальником автобазы был Константин Георгиевич Пшенников, а первым наставником стал начальник колонн Пётр Павлович Литвинов.

И тогда же я вытянул свой самый счастливый билет – познакомился с девушкой из Чурапчи, Александрой, которая стала моей спутницей, к сожалению она сегодня не уже на небесах и оттуда светит нам как путеводная звезда.

Она подарила мне двоих сыновей и дочерей, а сегодня к ним уже прибавилось внуки и внучки. Надежный тыл для водителя - это самое важное.

Автобаза связи всегда выделялась среди других транспортных предприятий особым отношением к делу, ответственностью и дисциплиной. По сути, это фактически полувоенная организация, где всё подчинено графику и расписанию. Тогда была единая служба, объединяющая под одним крылом и почту, и связь. Раздел произошёл в 1993 году, почта стала отдельно, связь - отдельно.

У нас не было скидок на погоду, дождь, снег - почта должна быть доставлена, а связь, телеграфная она или телевизионная, обеспечена.

Здесь это было даже не девизом, а смыслом работы. В других автобазах могли загрузиться и подождать, а мы даже представить себе такого не могли.

Самый большой поток почты шел с железной дороги, где накапливалась почта на всю Якутию. И мы шли на Большой Невер как на войну.

С нынешними федеральными дорогами, конечно, уже не сравнишь. Раньше дороги были маленькие, узкие, разве что не «петлями», между деревьями. Конечно, машины стояли. Зимой - на перевалах, после снежных заносов, летом – после дождей, когда дороги превращались в одну бесконечную пучину. Можно только вздрогнуть, вспоминая дороги к Неверу, Оймякону, Усть-Майе.

Но, с другой стороны, на таких дорогах к труду водителей было особое отношение. По трассам стояли шоферские с теплыми гаражами, где можно было подремонтироваться, с кухнями, спальными местами. Как в старину, ямщицкие.

Почта первой открывала дороги, мы завозили в шоферские всё, вплоть от кружек до тапочек. Жаль, что на дорогах их уже нет и водителям приходится ночевать в кабинах. Хотя на некоторых трассах было полегче, к примеру, на батагайском направлении, где за дорогами следило «Якутзолото».

ПОЧТОВЫЕ ИСТОРИИ

– В годы расцвета предприятие имело три автоколонны: почтовая - на автомобилях ГАЗ- 52, ГАЗ-53, легковая - в неё входили две бригады, одна на «москвичах», другая на «уазиках», и грузовая - на тяжёлых ЗИЛ -130, ЗИЛ -131, ЗИЛ -157. Обычно к ним на машину загружали почту, а на прицеп - техгруз. Последних, порой, было даже больше, чем почта.

Не все помнят, но телевещание республике вставало на ноги, вомногом, за счёт почты. Именно почта перевозила все телевизионныевышки, антенны системы «Орбита».

Случались и казусы: как-то недалеко от села Улуу в середине зимы перевернулась одна из двух машин, которые перевозили вышки. Причем, та, в которой находились четыре комплекта станций и блоков связи. Аппаратура по тем временам была не только жутко дорогая, но и секретная. Поэтому перевозили её с вооружённой автоматами охраной.

Стоял жуткий мороз. Пока на базу не передали о ЧП, пока мы добрались с техникой, охрана не имела права оставить эту аппаратуру. Поразительно, но ни одна лампочка не сломалась. Повезло, что снега было много, и машина легла мягко. Да и сами коробки оказались сколоченные из хорошего, толстого дерева - выдержали.

Были у нас и свои, небольшие привилегии. К примеру, на паром пропускали без очереди. Первая машина выходила в шесть утра и паром не отчаливал, пока её не дождётся. Почтовые автомобили не имела права досматривать ГАИ и милиция, только по приезду на почту.

О ПАРТИИ И СССР

– После того, как развалился Советский Союз, хорошим тоном стало хаять комсомол, компартию, а мне за них до сих пор обидно. На самом деле, после КПСС лучшего инструмента для рабочего человека для борьбы за его права и интересы с тех пор так и не появилось. И никакие профсоюзы и трудовые инспекции его заменить не могут.

Молодёжь автобазы выбрала меня комсоргом. И мы работали над тем, чтобы сделать свою жизнь интереснее. Мы, шофера, говорили на собраниях - должны не только хорошо работать, но и лучше всех петь и плясать. А те, кто ходил в спортзал, первыми получали новые машины. Молодёжи было много и общественная жизнь кипела. Участвовали чуть ли не во всех городских конкурсах.

Потом меня приняли в коммунисты. Партийная организация играла большую роль на моральный дух коллектива. Считалось, что, если ты – партийный, ты должен быть порядочнее, ответственнее, чем все остальные. Люди, конечно, всеразные - у каждого свои слабости, было и такое, что партия была последней инстанцией, куда могла обратиться с письмом жена, мол, помогите, у меня муж дома выпивает… И ведь действовало!

Пока работал, объездил всю республику. Хотя нет, так и не побывал в Оленёкском улусе. Благодарен свой судьбе, что познакомила меня с огромным количеством прекрасных людей, которые встретились на моём пути.

А с 23 февраля поздравляю друзей и знакомых по-старому - с Днём Советской Армии и Военно-Морского Флота - и пожелать всем здоровья, долгих лет жизни, счастья!

Аламжи БУДАЕВ