Общество

Переезд

- Виктория, чем вы сейчас занимаетесь, как живете?

- Пять лет живу в Улан-Удэ. Долго не проходило ощущение новизны, казалось, что я проездом в зеленом, чистом, но чужом городе.

Сейчас чувствую себя дома и уже, как местный житель, могу поворчать, что морозы слишком затянулись, хотя термометр показывает смешные -25.

- Ходили слухи, что вас вынудили переехать из родной Якутии…

- Ничего подобного. Переезд был запланирован давно, факторов было множество, и один из немаловажных – то, что хотелось писать. Когда у журналиста-расследователя-правозащитника накапливаются мысли, истории, факты, которые нельзя изложить в журналистском материале (редакция не пропустит, фактуры недостаточно и т.д.) они, переполняясь, начинают тебя просто разрывать. Книга изнутри стучала, гремела, не давала покоя, а приходилось откликаться на проблемы людей, и сложно отказывать, мечась между просьбами и тем, чем по- настоящему хотелось заниматься. «Я в другом городе, даже в другом регионе!» - сразу обрубило все вопросы.

«я просто

живу»

- Долго привыкали к нежурналистской жизни и к Бурятии?

- Первое, к чему мне было сложно привыкнуть: совершенно другой ритм жизни. Несмотря на то, что к этому я и стремилась, было ощущение, что бежала во весь опор, а потом вдруг стукнулась о стену и остановилась.

Не хватало моих родных людей, друзей, не хватало адреналина. Постепенно привыкала к размеренному образу жизни, научилась получать кайф от земных вещей: гулять с мамой по городу, копаться в огороде, шить на руках очередное платьишко для внучки или разрисовывать акриловыми красками пол на кухне. Ну, и писать, конечно.

Якутск остался в сердце навсегда. Здесь я состоялась, пережила самые счастливые мгновения, здесь живут дорогие мне люди и остались родные могилы.

- Вы не юрист, но у вас была достаточно успешная юридическая практика, которой мог бы позавидовать иной адвокат: больше десяти квартир, много земельных участков и домов, возвращенных людям из чужого незаконного владения. Почему вы не продолжили правозащитную деятельность?

- Нельзя много лет пропускать через себя чужую боль и обойтись без профессионального выгорания. Мыслей, что я буду работать в этом же направлении в другом городе, не было. Мне говорили: «Ты не сможешь остаться в стороне! Думаешь, там нет коррупции, мошенников?»

Не сомневаюсь, что есть. В некоторых сферах, наверняка еще и похлеще, чем в Якутске. Но здесь я ничего об этом не хочу знать. Здесь я просто живу.        

О книге

- Как бы вы сами составили аннотацию к собственной новой книге?

- Книга об Якутске. О женщине и об эпохе. О простой рыночной торговке рыбой – наивной, жадноватой, самой обыкновенной и великой в своей простоте.      

- Кому она будет интересна на ваш взгляд?

- Мы давно перестали быть читающей страной, не говоря уже о «самой». И я не обольщаюсь, книга вряд ли станет известна широкому читательскому кругу, и не преследую такой цели.

Мне никогда не было важно, много или мало людей прочитает мой материал. Гораздо важнее то, чтобы с ним познакомились те, от кого может зависеть та, или иная ситуация. Достучаться, вызвать эмоции, побудить к действию, или чтобы кто-то смог увидеть себя со стороны.      

Мой читатель, в большей степени ровесник, переживший все выверты и превратности эпохи с ее экономическими, социальными и политическими   потрясениями. Впрочем, смею предположить, что молодым тоже будет интересно окунуться в «догаджетную» атмосферу; например для того, чтобы лучше понимать родителей.

- Книга, повествующая о лихих 90-х в Якутске, вызывает ассоциации с популярным ныне сериалом «Слово пацана». Как вы думаете, откуда у нашего общества такой интерес к этому периоду в истории нашей страны? Почему именно сейчас?

- Я писала свою книгу не один год и не знала, что скоро появится такой сериал. Это просто совпадение.

Соглашусь с утверждением, что история циклична и развивается по спирали. Мы снова попали в полосу, когда будущее туманно, что порождает неуверенность и резкое неприятие всего, что отличается и выходит за установленные рамки. Многое из «пацанов» созвучно нашему времени, только модифицировалось, приобрело другие формы и черты. Чем, к примеру, телефонные мошенники не те же наперсточники? Суть их не поменялась: обобрать, объегорить, поживиться на наивности сограждан, только сегодня они вооружены новыми технологиями, и их добыча в разы масштабнее.

Как тогда, так и сегодня наиболее очевиден раскол и разделение общества. На бедных и богатых, на пацанов и чушпанов, на z-патриотов и иноагентов. Наверное, потому фильм оказался так актуален и «зашел» не только тем, кто непосредственно жил в то время, но и тем, кто родился гораздо позже.  

Ассоциации возникают потому, что действие происходит в то же время. Только речь в книге не о подростках и их родителях, в ней - о промежуточном звене – о молодых, которые начали строить самостоятельную жизнь. Впрочем, первая часть романа затрагивает больший промежуток времени: с 1980-го по 2005 годы.

Реальные персонажи

- Вы журналист и поэтому читатель подозревает, что многое в книге отнюдь не вымысел… Есть ли какие-то прототипы у ваших героев?

- В основу книги легла реальная история и судьба нашей соотечественницы, выдуманных персонажей в романе нет. Но не стоит рассматривать его, как документальную вещь, в конце концов, это не мемуары.

Мне была очень важна оценка настоящей Анны (которую, конечно, зовут по-другому), я дала ей прочесть еще сырой роман и была несколько удручена, увидев, что изложенное повествование вызвало у нее смятение. Пришлось слегка изменить биографию, убрать присущие ей словечки и черты. Не стоит гадать, отождествляя героиню с конкретной женщиной, это литературный образ, впрочем, и сама история довольно типична, могла происходить и многократно повторяться в любом городе России.

Если же кто-то узнал себя, или какую-то общественно значимую личность… Ну, что ж, книга для меня еще и возможность открыто высказаться и назвать вещи своими именами. И не только. Мне хотелось ею сказать «спасибо» всем тем искренним, настоящим людям, кто был со мной рядом. И выразить глубокую признательность родному городу.

Несвобода слова

- Вы много писали на довольно-таки тяжелые темы, проводили журналистские расследования, чего в современной журналистике уже нет. Как вы думаете, почему этот жанр исчез?

- Мы живем в такое время, когда за одно неправильно употребленное слово можно получить если пока не срок, то штраф. Слово «война», к примеру, произносят с голубых экранов даже столпы, так сказать, отечества, но одно из якутских изданий за него привлекли к ответу. Очевидно, сложно проводить журналистские расследования в условиях тотального вынужденного конформизма и двойных стандартов. К тому же извечный спор о предназначении журналистики: должна она только информировать, или еще и воспитывать, очевидно, закончился в пользу первых.

Журналистика сейчас, насколько я понимаю, предусматривает голую выдачу информации без аналитики, акцентов и личного присутствия. Я не берусь судить хорошо это или плохо, но мы, несмотря на такую же потогонную систему, были более свободны. К слову, в нашей республике к острому журналистскому слову относились гораздо лояльней, чем в некоторых других регионах (сложно забыть, что иной раз премии СЖР выдавались посмертно). Да, бывали угрозы. Мошенники угрожали физической расправой, намекали на наличие семьи и детей, власть предержащие - более цивилизованно и изощренно: исками в суды, фабрикацией уголовных дел, письмами директорам изданий с требованием наказать и уволить. Но за всем этим стояли конкретные люди. А когда угроза за слово исходит от государства, то, простите, какие могут быть расследования?  

Отказ издательства

 - Правда ли, что вашу книгу испугались публиковать некоторые издательства и есть ли вероятность, что книга выйдет и в бумажном формате? Где и как можно найти ее и прочитать?

- Совсем не «некоторые», одно, наше Национальное книжное издательство «Айар», в другие я не обращалась. Заявка лежала уже давно, роман ждали, но в последний момент отказали, мотивируя тем, что очень уж узнаваемы персонажи, и им не с руки ссориться с людьми власти. Я нисколько не обижаюсь на сотрудников издательства, понимаю их и по-прежнему отношусь с большим уважением.

Можно было отправить рукопись в другие, центральные издательства, но роман рассчитан прежде всего на якутян, он об Якутске и для Якутска. Потому мы нашли такой формат, который, надеюсь, будет удобен читателю.

Возможно после, когда книга пройдет первое крещение, я обращусь в независимое издательство для того, чтобы иметь привычную бумажную версию книги.

- Почему именно эта история с черными риэлторами вдохновила вас на художественное произведение, ведь вы расследовали много интересных тем, в том числе и знаменитые «штаны» экс-министра МВД Якутии? А там прямо сюжет для очередного киношедевра напрашивается. К тому же, признаюсь, ждала от вас детектив. Почему не детектив?

- Ну, скажем так, книга с элементами детектива. В других частях, обещаю, будет более закрученный сюжет.

Сначала я задумывала автобиографический роман, но потом что-то пошло не так: одна из героинь начала настойчиво тянуть одеяло на себя. В конце концов, я устала сопротивляться и сдалась.

С журналистом-правозащитником Анна знакомится в самом конце, обойдя уже все семь кругов ада и, казалось бы, исчерпав все возможности распутать винтики своей непростой ситуации. Эпилог - посыл к следующей части, где главной героиней будет уже не Анна, а Вера. Получается, первая книга это такое затянувшееся предисловие. Дальше будут вторая и третья части, будут «штаны», и другие интересные темы, вплоть до наших дней. Хватило бы жизни…

О названии

 - Название книги «Потому, что никто…» Что вы хотели этим сказать?        

- Потому что никто не в силах (не может, не хочет, не считает необходимым) разрешить проблему.

Когда происходят стихийные бедствия, наводнение, к примеру, на поверхность выносится со дна вся грязь и мусор. Девяностые – время обогащения одних на фоне обнищания других, время повальных неплатежей и социальной незащищенности, время зарождения беловоротничковой преступности - особой касты в криминальной иерархии.

Позже у меня сложилась целая картотека мошенников всех мастей, но тот, описанный в первой части книги, самый памятный, потому что именно с него началась моя правозащитная деятельность. Тогда на меня, человека совершенно далекого от реалий, обрушилось то, что я предпочла бы никогда не знать: судьи, тесно переплетенные с теневыми «генералами», бездействие силовых структур, равнодушие, а, подчас, неумение и нежелание помочь со стороны представителей партий и депутатов. И тотальное осуждение – нет, не преступников, а самих потерпевших: «Сами виноваты! А что они хотели? Поделом!»   И подчас неосознанное одобрение, едва ли не завистливое восхищение преступниками: «Ух ты! Как он смог их обуть! А сколько, интересно, поднял на этом?» Близкое окружение – семья, друзья, могут лишь посочувствовать, человек, ощущая собственную вину за оплошность, отстраняется от родных и остается в вакууме.

Во второй части название «Потому, что никто…» приобретает иной смысл: Потому, что никто не помог, не разрешил ситуацию, никто не взялся за проблемное дело. Никто, кроме нас.  

- Какой реакции вы ожидаете от читателей вашей книги?

- Всякой. Знаю по опыту, что те, к примеру, кому я когда-то досадила, или просто не нравлюсь, будут напирать на мою личность, не ознакомившись со страницами книги. Возможно, мужчинам понравится меньше, поскольку первая часть не столь событийна и динамична. Словом, я готова получить свою долю плюшек и оплеух. Все восприму спокойно.

- С вашей книги начинается 2024 год…

- Год дракона – мой год. Всем нам желаю мира, любви, созидания!