Общество

Молодой хирург

Впрочем, в 90-х он был ещё ребёнком, имеющим онкологическое заболевание, чьё будущее зависело от сложнейших хирургических операций.

А сегодня он сам - практикующий врач-хирург, за спиной которого пять лет работы в Арктической зоне, в Анабарском улусе, операции в Нюрбе, хирургических отделениях столицы Якутии и работа в гнойном отделении Ростовского военного госпиталя.

Про себя он говорит скромно: всего лишь молодой хирург Республиканской  клинической больницы №3, которому ещё учиться и учиться, мол, в Якутске есть хирурги, куда круче, опытнее.

Действительно, 36 лет для хирурга - это в данной сложной профессии как юношество. Но он уже - неразрывная часть общей истории хирургии Якутии, которая сегодня пишется такими как он, молодыми хирургами. И наш рассказ именно о них, о том, как люди приходят к своему выбору пути, к этой сложной и благородной профессии - спасать людей, дарить им жизнь и здоровье.

Две причины

- Денис Владимирович, откуда вы родом, кто родители, почему решили стать хирургом?

- Я родился в городе Нюрба, папа Владимир Васильевич - учитель информатики и физики, мама Клавдия Николаевна - швея. Учился в средней школе №1, которую в 2006 году и окончил. Хирургом хотел стать с детства. Мой старший брат пошёл в строительную сферу, а я хотел быть именно хирургом и никем другим. Почему так? Тут, скорее всего, сплелись две веские причины. Первая была в том, что дедушка был главным врачом туберкулёзной больницы. Он умер рано, я его не застал. Но очень много о нём слышал от родных, знакомых, земляков. Ему были очень многие признательны. И вспоминают добрым словом до сих пор.

А вторая, так уж сложилось - в детстве у меня была онкологическая опухоль, это сложные операции, немало пришлось полежать в больницах в Москве, Якутске. Такие сложно эмоционально окрашенные, скажем так, воспоминания из детства и подросткового периода. И в них очень много благодарных тонов именно врачам-хирургам, которых, увы, приходилось слишком часто видеть и на которых, такие как я, дети больниц, хотели походить.

Профориентация школьника

- В школе, наверное, хорошо учились и к спорту отношения не имели?

- В школе увлекался лёгкой атлетикой, лыжами, бегом, а вот боксом или борьбой заниматься было нельзя.

По поводу учёбы - не могу сказать, что был отличником или ударником, или отличался на школьных олимпиадах. Не было меня среди них. Чаще выходило так, что очень прилично отставал от пройденных тем, потом тяжело навёрстывал и догонял одноклассников. Учился, скорее, средне, чем хорошо. Хотя на профильные предметы, которые надо было сдавать в медицинский институт я старался налегать и уделял им особое внимание. И то, признаюсь, химия давалась мне довольно сложно - через чуть ли не стиснутые зубы и такое состояние было «не понимаю, не хочу, ненавижу, но надо»…

К старшим классам у нас открылись экспериментальные классы и я без сомнений пошёл в медико-биологический, а после поступил в Малую школьную медицинскую академию, которую как раз открыли в Нюрбе.

Если в классе нас просто гоняли по специализированной, углубленной программе обучения, то в Малой академии показывали, что есть настоящая работа врача. Причём, без всякого украшательства, такая какая она есть. Ходили в больницы, получали практику. Кстати, это была очень эффективная профориентация. Потому в медицинский институт, тогда ещё ЯГУ, поступал без каких-то «розовых очков», понимая, что я хочу от профессии, что предстоит увидеть. И с таким пониманием, действительно, было куда легче учиться.

 Соблазны и кружки

- Что самое сложное в учёбе студента-медика?

- Если вдуматься - не самый простой вопрос. Медицина, сама по себе, сложная наука, в которой нет простых дисциплин. Причём, в итоге оказывается, что важнее всего практика, в которой вообще учишься всю жизнь.  

Самое сложное, пожалуй, это первый курс. Помню, поступило на первый курс, как тогда казалось, просто огромное количество студентов. И именно первый курс стал самым сложным. Особенно для нас, парней из глубинки. Причём, не в плане самой учёбы.

Ты приезжаешь из деревни и видишь, что в столице тебя ждут просто все соблазны и развлечения, о которых даже и не подозревал. И никакого родительского контроля. Сложно тут удержаться. Не знаю, как происходит сейчас, но тогда по итогам первого курса отсеялось не меньше трети однокурсников.

Меня, скорее всего, выручило, что я сразу записался во все интересные мне кружки - анатомический, хирургический и они, действительно, были очень занимательными, нужными. Мы делали там учебные препараты, по которым потом же и изучали строение человека и другие предметы. Работали с трупами. Для многих это была, своего рода, проверка - смогут ли они в будущем работать с телом, людьми. Сам не видел, но, говорят, были такие случаи, что и студенты падали в обморок. Встречались и такие, кто, заходя на такой кружок, после первых занятий понимал, что в будущем работать именно хирургом не сможет. И нужно выбирать другие направления, которых в медицине тоже немало.

Времени на лишнее с кружками просто не оставалось. Да и сама учёба, если ты мотивирован вникать, особо времени не оставляла. А тут ещё меня настигло то самое древнее зло и моё школьное проклятие - химия. Так что за учёбу пришлось просто вцепляться и держаться изо всех сил. И как-то так незаметно прошёл первый курс, а когда втянулся, и остальные.

Дух профессии

                                                                                                                                                                           - А что в учёбе самое интересное?                                                                                                                - Для любого студента – это, наверное, коллектив единомышленников, интересные, умные преподаватели, которых хочется слушать, на чьи лекции идёшь как на праздник.

К середине учёбы нас, кто увлекался хирургией, кто уже видел себя в этой профессии, собрался крепкий костяк - мы вместе держались, учились, советовались. С четвёртого курса уже начали ходить по отделениям, работать непосредственно с врачами, получать практические навыки. Вот это и был для меня самый интересный период учёбы. Всё-таки первые три курса – это, по большому счёту, голая теория, когда сидишь в аудиториях как в школе за партой и зубришь, зубришь...

На шестом курсе мы уже начали смотреть на операции наших преподавателей. Они ведь были действующими хирургами.  Потихоньку им ассистировать. Потом начались дежурства. Вот в них, скажу вам, открывается сама профессия, её настоящий дух, который потом тебя держит в этой профессии. Когда привозят пациентов, ты уже стоишь на операции, держишь, допустим, крючки, чтобы хирургу было виднее и удобнее.

Диплом онколога

- Ваше первое место работы и впечатления?

- Первым местом моей работы должна была стать травматология. Травматология – это, своего рода, отдельное сплочённое братство, можно сказать, «спецназ» медицины. И я изначально стремился к ним. Поступил туда в интернатуру. А в Якутске в то время началась стройка онкологического центра и республика начала набирать на учёбу врачей-онкологов, чтобы, когда он будет построен, был свой резерв.

Я об этом особо не знал, потому вызов в Минздрав стал несколько неожиданным. Там на меня внимательно, как купцы на товар, посмотрели и вынесли вердикт: «Видим, ты - парень крепкий, из тех, кто может стоять часами за операционным столом. (В онкологии, действительно, многие операции проводятся часами и требуют от врачей не только мастерства, но и просто физической выдержки). Так что направляем на учёбу в Москву, в Национальный медицинский исследовательский центр онкологии им. Н.Н. Блохина».

Для справки - это крупнейшая онкоклиника как в России, так и в Европе. Здесь сосредоточено, если не самое лучшее, то, как минимум, передовое, на уровне мировых аналогов, оборудование для диагностики и лечения онкологических заболеваний, и собраны, без сомнения, великие специалисты – врачи-онкологи.

Нас, из Якутии, поехало на учёбу 10 врачей. Я поступил в торакальное отделение (грудной отдел тела человека), учителями у меня были сам академик Михаил Иванович Давыдов, он буквально светило мировой и российской онкологии, а также кандидат медицинских наук Максат Асанович Ибраев.                                                                                                                                                                                       -Повезло…                                                                                                                                                         - И с учителями, и с направлением, конечно, очень повезло - попасть сразу после института, да на такой уровень. Хотя тут есть и свои «подводные камни». Сейчас я всё же прихожу к мысли, что учиться у таких мастеров надо, как минимум, после интернатуры, а ещё лучше - с полным пониманием практики общей хирургии, и уж совсем идеально - имея наработанную, узкую специализацию.

Без такой школы было очень сложно. Буквально впахивал там два года, с утра до вечера. И, честно скажу, я бы сейчас туда рванул, не раздумывая, будь такая возможность. Потому что видение тех или иных процессов, операций, знание того, что мне нужно, чего не хватает - уже совсем другое. А учиться у таких мастеров бесценно.

Тем не менее, отучился я в ординатуре достаточно успешно. И с дипломом онколога вернулся домой. Начал работать в онкоцентре, параллельно прошёл интернатуру в экстренной хирургии - в первой, второй хирургии нашего республиканского центра. На этом учёба моя, по факту, закончилась, отдал я ей на том этапе без малого 9 лет.

Пять лет в Арктике

 - Как сложилось дальше?

- Дальше встала пресловутая проблема всех иногородних студентов - а где мне, собственно, жить? Парень я - не городской, на тот период уже собирался жениться, создавать семью. Потому собрался и поехал работать в Арктику - в Анабарский улус. Врачи там в дефиците, принимают всех с распростёртыми объятиями, выделяют жильё, да и зарплата повыше. Позже ко мне приехала моя девушка, появилась новая ячейка общества, долгожданный ребёнок.

Честно отработал там пять лет. Специфика арктических улусов, да и многих сельских районов в том, что ты там, как правило, заменяешь сразу целый ряд специальностей - и травматолога, и онколога, и за ЛОРа посмотришь, вплоть до стоматологии. 

Случаи разные бывали: когда и связи не было, пурга, нелётная погода, а время идёт буквально на минуты. Это Крайний Север, там случается всё, даже то, что, в принципе, не может произойти. Зато самую разнообразную практику экстренной хирургии, когда все решения приходится принимать самому и всё зависит только от тебя, в таких местах получаешь весьма солидную.

По приезду в Якутск думал остаться в городе, но пришло предложение с малой родины - Нюрбы. Отдал родной стороне два года, из которых год работал заведующим хирургическим отделением. Там, наверное, и остался бы, но семейные обстоятельства сложились таким образом, что пришлось снова переезжать в столицу республики, где в итоге устроился и работаю в Центре амбулаторной хирургии Республиканской клинической больнице №3, плюс к тому у меня дежурства в хирургии Республиканской больницы №2.

 Командировка в Ростов

- Вы работали в Ростовском военном госпитале. Как туда попали, какие впечатления?

- О том, что в зоне СВО нужны хирурги, говорили ребята, приехавшие ещё с первой командировки якутских врачей. Поэтому я к тому, чтобы поехать, был уже готов. И когда пришло предложение, сомнений у меня никаких не было. 

Летели туда группой и были направлены в Ростовский военный клинический госпиталь. Нас разбили по отделениям - кого в сосудистую, анестезиологию -реанимацию, нейрохирургию, неотложную хирургию, психиатрию. Я попал в гнойную хирургию.

Сразу ощутили всё напряжение работы. Пациентов, сразу скажу, было немало. Это окружной, очень большой госпиталь, куда стекаются раненые с большинства направлений СВО. И уже отсюда большинство переводят в лечебные учреждения страны.

Что можно сказать о работе? Пулевых ранений не так много. В основном, работать приходилось с последствиями артиллерии, минно-взрывными травмами. Это почти у всех контузии, осколочные ранения.

В моём в гнойном отделении - это различные ампутации, гангрены, ожоги, обморожения. Плюс то, что впоследствии мне дополнительно дали курировать ещё три отделения легкораненых.

Мы справлялись - подобные ранения встречаются и в нашей гражданской практике работы. Каждый специалист, работающий в экстренной хирургии, сталкивается с подобными травмами, но, конечно, куда реже. Здесь же, с такой нетипичной для гражданской жизни спецификой, работаешь ежедневно. И можно только выразить огромное восхищение теми хирургами, которые работают в госпитале с самого начала спецоперации. Они - настоящие герои.

Реалии специальной военной операции очень суровые. Ребятам, кто на передовой, непросто. В госпитале были и наши военнослужащие, из Якутии. Приятно было то, что наших бойцов хвалят. Что в госпитале, что в окопах.

Они, действительно, куда лучше подготовлены к таким стрессовым ситуациям, как боевые действия, и психологически устойчивее, чем, если брать, в среднем, по госпиталю.

С чем это связано? Возможно, наши более привыкшие к суровым климатическим условиям, знают, что такое охота, как ночевать в лесу, как обустроить походный быт, личную гигиену, то, как следить за обувью, ногами, чтобы остаться в строю. Тут даже наши городские русские или саха, разницы нет, как-то более подготовленнее, чем ребята из центральных городов страны.

Конечно, землякам уделяли некое особое внимание, дополнительную заботу, поговорить лишний раз, выслушать, чем-то помочь. А ведь их ещё и навещали с гуманитарной помощью волонтёры из Якутского опорного пункта в Ростове. В этом плане нашим ребятам сослуживцы из других регионов по-доброму завидовали. Да и у нас, врачей, была гордость за то, что Якутия держит руку на пульсе своих сыновей.

 Долг врача

- Что дал опыт работы на поприще военной хирургии. Вернётесь туда?

- Военная хирургия – это, в первую очередь, дисциплина на уровне, недосягаемом для гражданских учреждений. Кому как, но мне такая организация вот прямо понравилась, легла на душу.

Заведующим моим отделением был очень опытный врач, человек с огромным сердцем - Артур Иванович Оганов. Человек, который прошёл через огонь чеченских компаний. Очень многое, важное и нужное от него узнал в практическом плане, у них, действительно, есть немало своих, наработанных нюансов, хитростей хирургии, которые не будут лишними в багаже любого врача.

Вернусь ли я туда? Дело в том, что наши руки, хирургов, там нужны как нигде. То, что мы помогали месяц, для тех условий - это ничтожно мало. Военные хирурги нужны и в Луганской, и в Донецкой областях. Да и не только хирурги. Нужны врачи многих направлений. Время ставит перед выбором каждого из нас. Громко говорить не буду, но есть врачебный долг и он, по моему мнению, должен быть выше чего-либо личного.

Аламжи БУДАЕВ